Охеренный фик... Только грустный... Но охеренный!

[Orange-milk]

Автор: pyrrhiccomedy
Перевод: Shiranu Trixter
Пруфрид: Тоши
Персонажи: Америка, Россия.
Рейтинг: R (смерть персонажа)
Саммари: Русская рулетка и конец света.
Предупреждение: Стиль изложения частично сломан и претендует на некоторую литературность.

`(

Они сидели на полу, лицом друг к другу. Бледно-молочный лунный свет, пробивающийся сквозь незашторенное окно, кое-как освещал их фигуры, остальное было погружено во тьму. Рядом с Россией стояла полупустая бутылка водки, рядом с Америкой – бутылка «Джим Бима». Они оба разулись и расстелили верхнюю одежду на бетонном полу. Воротничок рубашки Америки был расстегнут, очки, выброшенные куда-то во мрак комнаты, отсутствовали. Впрочем, они больше не были нужны – все равно было слишком темно, да и Америка предпочитал того Россию, которого он запечатлел в памяти, тому, что сидел сейчас напротив.

Россия протянул Штатам револьвер.
- Твоя очередь.

Америка стиснул пальцами рукоять и незряче уставился на нее. Металл все еще хранил тепло их рук – последнее тепло. А небо за окном было чистым, хотя еще час назад на землю оседал легкий снегопад серого пепла. Раньше здесь был Хьюстон. Теперь на улицах воцарилась тишина.

Он поднял пистолет и прижал дуло ко лбу Ивана. Русский ждал.

Щелчок.

Он даже не стал вздыхать. Просто отдал револьвер обратно и чуть повернул голову к окну.

На улицах Хьюстона царила тишина. Тихо было и в Нью-Йорке, Детройте, Чикаго… Владивостоке, Москве и Новгороде. На Среднем востоке догорали нефтяные месторождения. Большинство стран умерло.

Иван коснулся холодным металлом чуть ниже уха Америки и нажал на курок.

Щелчок.

Альфред глухо пробормотал «спасибо», принимая пистолет снова, и машинально прокрутил барабан. Он услышал, как Иван поднял бутылку и сделал глоток.

Он не мог сказать, кто мог быть все еще жив. Он знал, что умер Артур. Несколько десятилетий эта мысль холодом окутывала сердце, но теперь усталость брала свое, и становилось все равно. Умер Людвиг, умер Фелициано, умер Францис и умер Антонио. Умер от голода Кику. И еще много кто ушел в мир иной. Еще в начале войны Иван забрал обратно почти всю восточную часть земель рядом с собой, а Альфред лично перебил их всех.

Он подождал, пока русский допьет, прицелился и выстрелил.

Щелчок.

- Эта штука вообще заряжена?, - уточнил Альфред, передавая оружие в руки Ивану.

Иван глухо хихикнул.
- Не волнуйся, - он прокрутил барабан, и металл негромко зазвякал о стекло бутылки, - я бы не забыл о Кубе.

Куба – так они называли между собой пулю. Когда-то это казалось им забавным, и Альфред заключил, что в каком-то смысле так и осталось.

Иван не стал тратить время зря. Он просто приставил дуло под ухо американцу и –

Щелчок.

Он отдал револьвер Альфреду и вернулся к бутылке.

Это началось войной за ресурсы – так, во всяком случае, ему казалось; с другой стороны, многое забылось за сорок лет… но ведь, кажется, был топливный кризис? … ситуация вырвалась из-под контроля. Иван утверждал, что первые ядерные ракеты запустил Америка, но Россия – просто лживый сукин сын. Остальные не заставили себя долго ждать и внесли свою лепту. Евросоюз немедленно принял решение о ядерном разоружении, и отправил армию исполнять его. И это почти сработало. Ответные ядерные залпы ударили лишь по некоторым странам.

…Артур…

Темная волна ярости поднялась в груди, и Америка спустил курок с неожиданно силой.

Щелчок.

Это он убил Литву. Бедного Литву, которого когда-то называл другом, он просто пристрелил во сне. Так что у старого медведя, России, нашлись все основания захотеть свести счеты с Америкой.

Щелчок.

Бесполезность разоружения вопияла к небесам. Они просто вернулись к более старому оружию, лишившись возможности разрушить мир за один вечер, и полстолетия катились к плачевному финалу.

Может, кто-то и выжил. Он полагал, что надежда есть, и они где-то остались. Но у них хватало ума держаться подальше от России и США.

Щелчок.

Мэттью умер у него на руках. Неслыханная милость. Его брат умирал, проклиная его. Альфред сам закрыл его глаза и молча попросил прощения, хоть и знал, что его не простят никогда.

Щелчок.

Альфред поднял взгляд и вообразил себе Россию таким, каким он был раньше: бледный, колоссальный, со смесью безмятежной хитрости и скорбной красоты во взгляде. Совсем не такой, какими они оба стали сейчас: искалеченные, ослабевшие существа. Америка сомневался, что они смогут покинуть эту комнату, даже если очень захотят. Давным-давно, он считал Ивана своей противоположностью, но оказалось, что они одинаковые – ублюдки, идущие по трупам, чтобы выжить. Америка знал, что они никакие не герои, и, что хуже всего, это его уже не волновало.

Пистолет в его руке грянул раскатом грома. Альфред шокировано вскрикнул. Бутылка России откатилась в темноту.

Америка выронил револьвер и подполз к Ивану. Нерешительно замер, прежде чем зарыться руками в гору одежды, нащупывая исхудалое тело. Он поднял Россию, укладывая его к себе на колени. Легкий, слишком легкий. Липкое текло с волос Ивана на колени Альфреду.

- Иван? - шепотом позвал он.
Ответа, конечно же, не последовало.
Альфред зажал ладонью рот и почувствовал на щеках слезы.

И это все? Ни слова на прощание? Россия мертв, и это ничего не значит? Хотя, собственно, чего же он ожидал? Чтобы это никогда не кончалось?

Он прижал Ивана к себе и дрожал, и, кажется, плакал, но уже не чувствовал этого. Скоро тело России остыло, а за окном забрезжил серый рассвет.

Он прижался губами к пропитанным кровью волосам Ивана и запустил руки в его карманы.
- Если ты любишь меня, - прошептал он, не понимая, зачем говорит и к кому обращается,- Если ты любишь меня, то она будет здесь.

Да. Альфред преисполнился благодарности, когда его пальцы сомкнулись на холодном металле запасной пули в глубинах кармана.Может Иван планировал предать его, может оставил для себя, может даже припас ее для Альфреда, – Америке было все равно.

Пуля легко ушла в гнездо. Он прокрутил барабан и нацелил дуло под подбородок.

Щелчок, щелчок, щелчок…